Региональная служба по тарифам (РСТ) — одно из самых обсуждаемых в соцсетях под­разделений пермского правительства. О сложностях выбора директора Регионального фонда капремонта, конфликтах, сопровождающих тарифное регулирование для сетевых компаний, и взаимодействии с управляющими компаниями рассказал возглавляющий РСТ зам­пред краевого правительства Антон Удальев.

— Выборы директора Регионального фонда капремонта неожиданно забуксовали: выяснилось, что не выдержаны сроки, необходимые для получения справок об отсутствии или погашенной судимости. Это дало повод для разговоров о плохой подготовке конкурсной документации. Из-за чего это произошло?

— После аудита работы фонда капремонта, который я представил губернатору, он дал поручение оперативно провести конкурс по замене руководителя. Конкурс запустили в декабре. Соответственно, был установлен срок подачи документов — месяц. Кто-то изначально говорил, что этого времени не хватит из-за новогодних праздников, и что конкурс публично не объявлен.

Первое: мы официально оповес­тили максимально большее число возможных участников — через пресс-релизы. О конкурсе прекрас­но знают все. Если бы мы хотели из мероприятия сделать тайну, нигде бы ничего не говорили. Наша задача — привлечь максимальное число участников.

Второе: действительно, в Прокуратуру Пермского края поступила жалоба некоего гражданина, который поднял вопрос невозможности в указанный срок получить справку об отсутствии судимости. Формально на эти цели дается 30 дней: пришел, подал заявление в письменном виде, получил. Мы прекрасно понимаем, что есть другая возможность получения этой справки: через сайт «Госуслуги». Через государственный портал она делается всего за две недели, но формально заявитель прав. И мы продлили срок подачи документов. Никого из кандидатов, уже подавших заявку, не отсеиваем, даем дополнительную возможность заявиться. Все в равном положении.

— Оппоненты РСТ сообщили, что на отборочном тестировании и.о. директора фонда Дмитрий Баранов якобы «провалился». Так ли это?

— По поводу Дмитрия Баранова: все говорят, что он провалил тест. Даже я, не имея опубликованного и объявленного решения, не говорил бы утвердительно о том, что еще не произошло. Давайте не будем торопиться! Дождемся решения Минстроя России. Логично? Логично.

— Предположим, что Дмитрий Баранов, называемый СМИ основным кандидатом, действительно не пройдет квалификационный отбор. Это станет трагедией?

— Конечно, нет. Не надо забывать, что Дмитрий Баранов сегодня является заместителем директора фонда и исполняет обязанности его руководителя. Профессиональный уровень его известен коллегам по отрасли, он долгое время работал в УФАС, и я не собираюсь отказываться от его компетенций. Желание Дмитрия Баранова участвовать в конкурсе никак не влияет на мое мнение о том, что он должен быть работником фонда капремонта на той или иной позиции. Мы уже применили его опыт при разработке нормативно-правовых актов фонда, которые уже реализуются и дают результаты. То время, что он работает в статусе и.о., уже отмечено определенными подвижками в той сфере, которая казалась проваленной до конца. Удивительно, почему они раньше не были приняты, а они обязательны. Но если (подчеркиваю, «если») он «провалится», то директором фонда он не будет. Закон един для всех.

— Вы самый любимый «герой» пермских телеграмм-каналов, которые вас регулярно критикуют. Кто ваши оппоненты?

— Не назвал бы их оппонентами. Они анонимы, прячутся. Сформулирую по-другому: это сопротивление теневого рынка нашим решениям. А кто стоит за ними — смотри первое правило криминалистики: ищи кому выгодно.

Что сделано за год: первое — переходы на прямые платежи за тепло. Кому это невыгодно? Недобросовестным управляющим компаниям. Так? Так.

Второе: тарифы. Мы единственные в России, кто «уронил» действующий тариф. Когда мы пришли в РСТ, всем участникам рынка было сказано: только подтвержденные затраты и только выполненные инвест­программы. Тепло вниз, энергетика вниз, нормативы на электричество, воду и ОДН — вниз. Люди, видимо, не привыкли к такому подходу.

Третье: рынок твердокоммунальных отходов. Его участники понимают, что в связи с изменившимся федеральным законодательством что-то должно быть изменено. Все находятся в неведении. Я вам сообщаю: никакого передела рынка, о котором думают участники рынка ТКО, не будет. Наша задача — сохранить действующие отношения, но упорядочить их. И ни в коем случае не выкидывать кого-то с рынка, который сформировался.

Четвертое: Фонд капремонта. Не могу понять, что ж там за войнушка? Это очень тяжелый пласт работы, который нужно нести. Но если ты решил заняться подрядами на этом фронте, то заявляйся, подавай документы, приходи, только подтверждай соответствие требованиям конкурса свидетельством об участии в СРО, опытом выполнения аналогичных работ. Выиграл — заключил договор. Того, что мы раньше видели, по ФЗ №44 «О закупках», — какие-то «заточки», то их в региональном фонде нет уже, и не будет. Все открыто, честно. Единственное, стали чистить внутренние «левые» затраты, расторгать контракты с недобросовестными подрядчиками, собирать достоверную информацию о состоянии домов и о том, что действительно надо жителям, а не о том, что хочется ремонтировать фирме на подряде. Ну, и работа фонда кап­ремонта, связанная с исполнением этих контрактов. Наше условие: подряды должны исполняться. Может быть, кто-то уповает на этап исполнения. Но обмануть нас сложно. Мы ведь и жителей отремонтированных домов привлекаем к приемке работ.

ЖКХ — это такой рынок, где недовольных куча, а результатом должно быть одно: потребитель, житель должен понимать, что ему за обоснованную цену оказывается надлежащего качества услуга. Все. Так что на такой размен я согласен. «Воюют» со мной, а край и жители остаются защищенными.

— Есть претензии краевой прокуратуры по поводу прошлогодней отмены тарифов для ряда пермских электросетевых компаний. Как вы прокомментируете их?

— После проверки, проведенной Центральным аппаратом ФАС, к нам поступило предписание: девять территориальных сетевых организаций (ТСО) получили необоснованный тариф. Государство понимает, что нужно что-то делать с этим. Есть Стратегия развития электросетевого комплекса России. Есть новые предельно жесткие критерии для ТСО: должны быть большие мощности, минимум 15 км непрерывных сетей, и так далее. РСТ начинает рассматривать соответствие территориальных сетевых организаций таковым критериям на основании предписания ФАС и говорит: «Ребята, вы не соответствуете». Сетевые организации обращаются в суд, который признает за ними правоту, в основном, по формальным основаниям, например, служба по тарифам не пригласила представителей ТСО на рассмотрение, не предоставила возможность дополнительные документы подать.

РСТ свои решения отменила и затем рассмотрела по-новому. Кто-то остался с тарифом, кто-то нет. Кого-то лишили статуса ТСО. И вы знаете, какая штука (всем чиновникам наука на будущее): если ты принял решение, а потом его суд отменил, то готовься к любому повороту. Иначе мы никогда не получим чиновников, которые будут думать о том, чтобы людям было хорошо. Мы получим чиновников, которые будут думать о том, как прикрыть одно свое место.

Иногда начинаешь задумываться, надо ли решения принимать, чтобы потом получить последствия? Ну, давайте так: я как принимал решения, так и дальше буду принимать. А жизнь покажет.

— В прошлом году сообщалось о намерении заключить регуляторный контракт с «Газпромом», ФАС намеревалась срезать тарифы компании, если это соглашение не будет подписано. Почему затянулся процесс? Есть конфликт с пермским «Газпромом»?

— Надо судить не по слухам, а по конкретным результатам. У нас есть совместная с «Газпромом» программа газификации Прикамья. Благодаря общей работе всего правительства и, главное, результату по сокращению долга, Максиму Решетникову удалось договориться с «Газпромом» и «разморозить» 4 млрд руб. инвестиций в Пермский край.

В два раза выросло количество заявок от жителей края на техническое присоединение к газоснабжению. Договорились доводить трубы до фасада, в первый этап программы газификации включили не «фантазии на бумаге», а реально обещанные людям газопроводы, и только те, где уже разработана проектная документация. О каком конфликте может идти речь? Может быть лишь отсутствие понимания по взаимодействию, по определенным вопросам.

— Рабочие моменты?

— Конечно. Чего «Газпрому» надо? Как и любой коммерческой организации, побольше денег в тарифе. Вот был у РСТ и газовиков спор, например, по выпадающему доходу, по техприсоединению населения. Напомним, что в Прикамье сейчас действуют льготные условия присоединения к системе газоснабжения. Сейчас все присоединение оплачивается за счет спецнадбавки в тарифе, и жители ни копейки не платят за счет тарифа. Мы с «Газпромом» согласовали, и все остались довольны. Конструктивно подошли к нашему вопросу по этим выпадающим доходам.

«Газпром» — наш партнер в рамках программы газификации и газоснабжения. Более того, сегодня компания участвует в правительственных рабочих группах по вводу в эксплуатацию проблемных участков газопроводов. Отмечу, что компания оказывает максимальную помощь, хотя не была заказчиком и подрядчиком, но помогает ввести в эксплуатацию.

— Но регуляторный контракт все-таки не подписан?

— У всех участников процесса есть понимание того, что ряд затрат, учтенных в свое время в тарифе АО «Газпром газораспределение Пермь», не был обоснован — ни документами, ни экономически. Соответственно, их нужно «вырезать». Регуляторный контракт — это, по сути, тарифное решение. Оно позволит оставить в регионе спецнадбавку и не снизить темпы газификации. В регионе появятся новые объекты газоснабжения, которые нужны населению и промышленности. Понимание есть у всех: у «Газпрома», ФАС и правительства. Вопрос в деталях, а детали иногда могут привести к концу хорошие начинания. Я не говорю, что это случится с регуляторным контрактом, но иногда детали мешают.

— Что за детали?

— Скажу аккуратно: связанные с согласованием обоснованности ряда затрат.

— В 2017 году РСТ пошла войной на управляющие компании, которые задолжали поставщикам за газ, воду, тепло и электроэнергию миллиарды рублей. РСТ совместно с ресурсоснабжающими предприятиями пытаются перевести жилфонд на прямые расчеты с населением. Удалось ли снизить долги?

— Рынок УК и ТСЖ — отдельная пес­ня. Выставили для всех два простых условия работы: отсутствие долгов за ресурсы и нормативное содержание домов. Все! Работай, а мы тебя поддержим. Содержи дома, а не свои счета.

В Перми и во многих районах края, действительно, прямые платежи стали панацеей для решения затяжных проблем. Мы рынок привели в порядок. Количество домов, перешедших на прямые платежи и тем самым защитивших себя от мошенничества, выросло в два раза: это уже 300 тысяч лицевых счетов.

Но есть ряд управляющих компаний, которые не принимают прямые платежи как решение проблем с задолженностью. Добросовестно вести себя не хотят, а потом подают иски в суд о том, что я провожу совещание излишне жестко и их деловую репутацию нарушаю. Одну цифру приведу: после того совещания число жалоб от жителей города за отопительный сезон сократилось вдвое! Все бы совещания давали такой результат...

Наша задача: чтобы и жители были довольны качеством услуг, и ресурсоснабжающие организации получили деньги по обоснованно установленному тарифу. А управляющие компании надлежащим образом выполняли бы свою работу. И тогда бы не было 14 отозванных лицензий.

По задолженности: по теплу ее прироста нет, но есть по газу. Однако процент прироста сейчас значительно ниже. По отдельным территориям Пермского края долги за газ больше не растут. Были проблемные территории (Александровск, Лысьва, Кунгур), где совокупная задолженность превышала 1 млрд руб.

Спросите у «Газпрома» про Лысьву. Думаю, газовики довольны тем, каким образом мы решили проблему с двумя коммунальными муниципальными предприятиями, отвечавшими за теплоснабжение, и кучей людей, непонятно за что получавших деньги. Сейчас одно МУП, и каждый понимает, что оно делает.

В Александровске сбором денег с населения занималась одна организация — «Гарант-М», сейчас она под надлежащим финансовым и техническим контролем, и задолженность снижается.

Зачастую нужно сделать две простые вещи. Первое: понять смысл управленческих решений (почему этим контрагентам платили, а этим не платили). Второе: изучить финансовые потоки, куда они идут. Почему платят за газ в последнюю очередь, а кому это оплачивают и что оплачивают? И обоснованность этих плат. Когда начинаешь вникать (а многие не дают же этого сделать!), то приходится определенные меры принимать.

— Действительно ли вы участвуете в переговорах с крупными предприятиями по поручениям губернатора? По свинокомплексу, по «Мотовилихинским заводам» (по УДС «Молот»)?

— Тема свинокомплекса мне близка по одной простой причине: еще при предыдущем краевом правительстве я был большим противником каких-либо необдуманных действий по передаче активов госпредприятия. Усилиями антимонопольной службы актив без торгов не был приватизирован. Спасибо ФАС России, которая решение поддержала.

Сегодня, благодаря последовательным действиям, мы пришли к обратному управленческому решению: активы госпредприятия вернулись к нему. Речи о выходе на безубыточность пока не идет, но, главное для свинокомплекса, появилась стабильность. Все понимают, куда мы идем.

Говорить о том, что я порученец по особым вопросам губернатора, нельзя. Если от него поступит поручение, не связанное с деятельностью ЖКХ, то буду выполнять при наличии соответствующей компетенции.

По УДС «Молот» действительно были вопросы, связанные с поставками учреждению энергетических ресурсов. Пришлось их в оперативном режиме решать. И тем, кто получил вовремя помощь, надо сказать спасибо губернатору. Он принял правильное и оперативное решение, позволившее сохранить «Молот» для пермяков, а то его мог бы ждать снос.

— Есть ли у вас бизнес в сфере ЖКХ?

— Если бы я был собственником, то не был бы на этой должности. Все повторяется. Вспомните 2013 год: меня назначили руководителем Пермского УФАС, началась разработка резонансных дел: строительство аэропорта, дорожные подряды, те же тарифы… И сразу же появилась «достоверная информация от оппонентов»: Удальев владеет авиакомпанией, дорожным трестом и так далее.

Сейчас срезали тарифы у энергокомпаний, «выщелкнули» «золотые мерседесы», и хоп! — «достоверная информация»: Удальев — владелец ТСО. Стиль такой у людей.

Если бы меня назначили министром культуры, то мне бы что приписывали? Сеть подпольных библио­тек?.. Только есть существенная разница между 2013 и 2018 годами: раньше ни журналисты, ни «заказчики» не боялись спрашивать в глаза и отвечать своим именем в сетях и брендом издания. Сейчас же одни анонимы.

Но бизнес есть. Светлая память моему отцу, от него в наследство досталось дело в сфере недвижимости. Достаточно развитое, но я отказался от наследства, оно, в силу закона и моего отказа, перешло матери. Я честно говорю, что наследство моего отца приносит определенные средства. Но это не означает, что я сижу и занимаюсь бизнесом.

Источник информации: Коммерсантъ.ru